«Местные газеты в тон открытости Горбачева выносят эту проблему, ранее замалчиваемую, на первые полосы», — писал 34 года назад журналист The New York Times Фрэнсис Клайнс, когда побывал в Казани. Тут он изучал «казанский феномен» и знакомил с ним широкую американскую общественность. Явление снова оказалось в центре внимания не только России, но и за рубежом. Потому «БИЗНЕС Online» публикует перевод статьи ведущего мирового издания из эпохи перестройки — как и чем войны казанских пацанов видели из-за океана?
Как «казанский феномен» попадает в мировую повестку
Чем ближе финал сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте», тем более широкую реакцию он вызывает. Не только в России: запретить его пытаются на Украине, где сериал завоевал сердца миллионов местных подростков, которых несколько лет заставляют забыть русский язык — усилия Киева рухнули перед рассказом о казанских ОПГ 80-х. Параллельно в топ мирового Shazam взлетел саундтрек сериала от группы «Аигел».
Международное внимание к «казанскому феномену» приковано не впервые: иностранная пресса изучала его еще в эпоху гласности.
Казань тогда посетила целая группа иностранных журналистов — из ФРГ, Австрии, Испании и Швейцарии. Экскурсию для них проводила главный эксперт по «феномену», журналист «Вечерней Казани» Любовь Агеева. Прогулка получилась несколько вылощенной: заморскую прессу сопровождала милиция, сводила на показательные учения своего сводного полка, а затем свозила в ночной город — да, драки были, но не подростков, а вполне себе взрослых мужчин. И не асфальт делили, а спиртное.
Но чуть ранее Казань посетил Фрэнсис Клайнс — журналист одного из самых авторитетных мировых СМИ The New York Times. Сотрудник посвятил работе в одной из старейших газет США 50 лет, скончался год назад, в 1989-м побеседовал с рядом известных казанских экспертов и попытался провести анализ, как сложился «казанский феномен» и почему на него такая болезненная реакция.
Далее мы приводим перевод статьи, он получился максимально близким к оригиналу, чтобы сохранить риторику журналиста, его авторский стиль и политическую точку зрения.
Уличные банды возвращаются, советский город встревожен
Десять лет назад, на волне паники населения по поводу войн подростковых группировок, в древнем городе на Волге наиболее отъявленному лидеру ОПГ Завдату Хантимирову вынесли расстрельный приговор за бандитизм. О нем скорбели члены его группировки, приговоренные к длительным срокам. Органы власти на тот момент были уверены, что уже решили проблему жесткими методами, которые работали до этого. Хотя десятилетие спустя призраки «Тяп-Ляпа» бродят среди нового поколения из дюжин группировок, агрессивно создающих свои владения и ужасающих этот очаровательный провинциальный город тем, что на национальном уровне известно как «казанский феномен».
В наше время, когда подростковые группировки снова начали «асфальтные войны» с цепями и металлическими прутьями в руках, реакция общества была иной — смесь умеренных контрмер и чувства вины. «Мы ответственны, потому что молодые люди — это зеркало, отражающее наши ценности», — сказал Савелий Тесис (The New York Times представляет его в статье как «регионального высокопоставленного эксперта по проблеме» — прим. ред.), анализирующий феномен, когда тысячи семей оставили свои деревни ради города.
Перемещенные в серые квартиры, лишенные всех привычных социальных связей с молодежью, которая нашла новую идентичность в таких группировках, как «Грязь», «Хитрый двор», «Финны» (имеется в виду ОПГ «Финский двор» — прим. ред.) и «Новые татары» (имеется в виду ОПГ «Новотатарские» — прим. ред.), отражающие не этническую природу группировки, а традиционные районы, где русская и татарская молодежь стала одной когортой.
«К несчастью, только некоторые взрослые понимают, что молодое поколение не только слышит, что мы говорим, но и видит, что мы делаем. И подчеркивает контраст между этим», — сказал мистер Тесис, замглавы МВД ТАССР. Он говорит о разводах, моральном вреде семьям и увеличивающихся экономических тяготах. Этот фокус на лицемерном контрасте между идеалами, проповедуемыми взрослыми для молодежи, и лживой ролевой моделью прошлых политических режимов, сейчас официально пересмотренных, добавил новых страстей в сложную социальную ткань, которая привлекла национальное (имеется в виду всесоюзное — прим. ред.) внимание к городу, расположенному в 600 милях от Москвы.
Президент СССР Михаил Горбачев, с одной стороны, обличил стагнацию и коррупцию своих предшественников, с другой — [это может быть] новой формой старых традиций. Местные газеты в тон открытости Горбачева выносят эту проблему, ранее замалчиваемую, на первые полосы. Некоторые взволнованные граждане требуют снова применить высшую меру. Но другие спорят, что в руках правительства есть новое оружие, соответствующее перестройке.
Эта дискуссия отражает эффект риторики господина Горбачева, когда местные политики, впервые избранные на конкурентной основе, чувствуют ответственность за предлагаемые решения проблем и с энтузиазмом вовлечены в его программы перестройки — или реструктуризации.
«Сначала мы должны принять бескомпромиссную независимую Конституцию, если хотим прогресса в решении проблемы, как эта», — говорит Андрей Гаврилов, член совета народных депутатов, который посвятил свою первую сессию в Москве в июне [1989 года] борьбе за включение декларации по правам человека ООН как базиса для переписывания советской Конституции. Он не настроен извиняться за свой идеализм при решении таких комплексных проблем, которые терзают правовое общество.
«Я говорил, что, если мы не сделаем этого, мы не оставим себе право называться правовым государством», — сказал господин Гаврилов, удивленный тому, что его предложение не нашло одобрения на голосовании в законодательной комиссии №14.
Господин Гаврилов, главный редактор газеты «Вечерняя Казань», признает, что это больше, чем базовая борьба, а «настоящий трансфер власти» впереди — со сложными вопросами, выходящими за пределы повестки нового съезда, такими как создание независимой правовой системы. Для него Конституция — это когда обычный гражданин может найти надежный инструмент решения базовых социальных проблем, таких как войны группировок, в которых 14 молодых людей погибли за четыре предыдущих года.
Они пали жертвами драк более 60 группировок, в среднем состоящих более чем из 100 человек, в этом городе с населением в 1 млн человек, в соответствии со статистикой заместителя министра Тесиса. Он скрупулезно отмечает, что 15% нации проживают ниже официального уровня бедности. «Это все бесконечная спираль», — говорит он.
Отсутствие злоупотребления наркотиками и свободного оборота оружия сдерживает эту ситуацию на уровне проблемы, которая во многих западных странах не может считаться тревожной. Но для этого патриархального и ориентированного на семью общества банды Казани являются загадочным призраком — с того времени как структура банд усложнилась и стала более привлекательной для молодежи, чем насаждаемая партией юная пионерия и комсомол.
Некоторые читатели обвиняют газету [«Вечерняя Казань»] в преувеличении проблемы подростковых банд. Но главный корреспондент по этой проблеме Любовь Агеева заявила, что это реакция на детализацию социальных проблем, увеличивающегося их признания. Во время последних войн группировок в 70-е годы были вовлечены несколько привилегированных детей местных партийных лидеров, и это значит, что газеты не были вовлечены в освещение войны, говорит Агеева. Но добавляет, что группировки известны прежде всего не семейными связями, а высоким уровнем собственной организации. Она считает, что так город прокладывает путь к признанию проблем в других быстро меняющихся сферах, которые решают смотреть на жизнь честно.
«Этот разговор о том, что мы хорошие и честные коммунисты на работе, а потом дома живем жизнью обманщиков. Это должно прекратиться», — говорит господин Гаврилов.