«Женщина садится – имплант уезжает, попа деформируется»: стоит ли бояться пластического хирурга?

Лев Соцкий: «Если подключить сюда психологию и копнуть глубже, то они хотят почувствовать себя более уверенными и улучшить за счет этого качество жизни. Для этого обращаются к пластическим хирургам» Фото предоставлено Львом Соцким

«Сам по себе факт выполненной операции, даже удачной и наилучшим образом проведенной, ничего не гарантирует в личной жизни»

— Лев Витальевич, чего сейчас чаще всего хотят люди от пластической хирургии?

— Не только сейчас, это всегда было — хотят лучше выглядеть. А в принципе пластику можно разделить на два больших направления.

Первое — это омолаживающая хирургия, которая, как правило, связана с лицом. С телом, конечно, тоже, но в меньшей степени. Понятно, что происходят некие возрастные изменения, и люди, как правило, женщины, но мужчины, кстати, тоже, хотят их исправить и вернуться к тому облику, в котором они были 10–20 лет назад.

Второе направление — это коррекция тела. Здесь люди хотят иметь красивую фигуру, причем зачастую не хотят иметь такую фигуру, какая у них была раньше, в молодости или еще когда-то, потому что не всегда, даже в молодости, фигура бывает хорошей. У них есть в голове некий идеал, сформированный соцсетями, фильмами, телевидением и так далее, и они хотят его получить.

Если подключить сюда психологию и копнуть глубже, то они хотят почувствовать себя более уверенными и улучшить за счет этого качество жизни. Для этого обращаются к пластическим хирургам. Конечно, не только к ним, но и к косметологам, фитнес-тренерам, диетологам, другим специалистам, но пластика в этой ситуации является последним этапом, когда ничто другое уже не помогает.

— В сети часто показывают молодого американца, который захотел стать похожим на Кена — друга Барби — и сделал 28 пластических операций. В итоге действительно стал похож. Опять же, посмотришь на армейские фотографии Сергея Зверева и на то, как он выглядит сегодня, — небо и земля. Исходя из этого многие люди делают вывод, что пластическая хирургия всемогуща и может сделать кого угодно из кого угодно. Это действительно так?

— Есть рядовые операции, которые, как правило, связаны с коррекцией возрастных изменений или же приданием каких-то черт, которые человек хочет себе придать. В результате эти люди начинают выглядеть достаточно похоже друг на друга. Есть некие черты, которые и придаются с целью омоложения лица. Это очень наглядно видно на девушках, которые злоупотребляют пластической хирургией. Как правило, это перетянутые глаза, такие лисьи. Это большие скулы, большой подбородок, большие губы. То есть после этих операций зачастую теряются индивидуальные черты.

Второе касается примера, который вы привели. Таких прецедентов, когда на Кена хотят быть похожими, а девушки — на Барби, ребра себе удаляют и так далее, достаточно много. Но для пластической хирургии это скорее исключения. Какие-то возможности здесь есть, и они достаточно большие, но в целом нельзя сделать из человека тот образ, который он хочет, если у него совершенно другой тип лица. Нельзя его поменять полностью.

«У них есть в голове некий идеал, сформированный соцсетями, фильмами, телевидением и так далее, и они хотят его получить» Фото: freepik.com

— Значит, пластическая хирургия в своих возможностях небезгранична? А где граница этих ограничений? Человек к вам приходит и говорит: «Я хочу выглядеть так». А вы говорите: «Нет, так не получится, поскольку вот это мы можем, а это — нет».

— Все правильно. Эти возможности обусловлены личностной анатомией и физиологией. У всех людей разное строение лица. Есть лица более полные, есть более худые. Скулы более выраженные, менее выраженные. Подбородок более выраженный и менее выраженный. Углы нижней челюсти более выраженными и менее выраженными. С этим работают, но возможности здесь небезграничны.

Нельзя человеку полностью поменять тип лица. Если у него меленькое лицо с маленькой нижней челюстью и с маленьким подбородком, из него сложно сделать лицо с мощной нижней челюстью, выдвинутым подбородком и так далее.

Когда человек приходит и говорит, чего он хочет, мы сразу можем сказать, что возможно, а что — нет. Здесь фотографии хорошо помогают. Например, приходит девушка в теле, у нее анатомия такая, у нее мама в теле, женщина с широким тазом, широкой талией, ширококостная, как говорят, склонная к полноте, и показывает фотографии моделей — метр девяносто ростом, худеньких, тоненьких, и говорит, что хочет выглядеть так же. Понятно, что далеко не всегда это возможно. Надо рационально относиться к тому, что возможно сделать, и фотографии это очень облегчают.

Когда такое происходит, то понятно, что возникают вопросы, насколько человек адекватно воспринимает себя и возможности пластической хирургии. Это все обсуждается, обговаривается, показываются результаты в похожих ситуациях. Мы ищем в своем архиве фотографии похожей ситуации с грудью, лицом и показываем, что у нас получилось. И говорим: «В вашем случае то, что вы показываете на фотографии, невозможно, потому что у вас другая анатомия».

— Сейчас есть много разной информации о том, что можно сломать человеку ноги, нарастить их от 10 до 15 сантиментов и сделать его за счет этого выше, стройнее. Это правда или сказки?

— Нет, это не сказки. Это действительно возможно. Но если мы говорим об увеличении длины ног, например, то это требует ношения аппарата Елизарова, внешней фиксации, то есть это серьезные травматичные операции, которые оставляют после себя следы, рубцы и ряд других моментов. Поэтому, да, их возможно делать, но надо четко понимать, зачем это делается и стоит ли овчинка выделки или нет.

— Сейчас, допустим, модно быть высокой. Некая барышня среднего роста в погоне за модой переломает себе ноги, пройдет столько мук, а вскоре быть высоким станет уже не модным. В приоритет войдут округлые формы и средний рост, а она искусственным путем сделала из себя дылду. И стоило ли это делать?

— Совершенно верно. Мы уже говорили о людях, которые хотят быть на кого-то похожими, но мы, как мне кажется, не коснулись самого главного: почему люди к этому приходят? А приходят они, как правило, потому что уверили себя в том, что, когда они так сделают, у них поменяется жизнь. Они будут счастливы, будет все круто и хорошо. Но так не бывает. На самом деле это большая проблема или, я бы даже сказал, беда пластической хирургии, потому что приходят люди из разряда «я сделаю грудь и выйду замуж, у меня будет муж-красавец, куча детей и все прекрасно». Но так не работает, и сам по себе факт выполненной операции, даже удачной и наилучшим образом проведенной, ничего не гарантирует в личной жизни.

Это в целом относится к пластической хирургии, но, когда люди хотят быть на кого-то похожими или какие-то черты себе придать, это выражено в еще большей степени. Там на самом деле очень большой процент разочарования, много сломанных людей, сломанных судеб. Это уже в большей степени работа не пластического хирурга, а психолога или психиатра. Мы ничего не сделаем в этом случае.

Есть такое понятие «дисморфофобия» — это хроническое недовольство своим телом, уверенность в наличии каких-то дефектов собственного тела. Чаще всего, дефекты мнимые, воображаемые или преувеличенные, но при этом характерно желание изменить свою внешность или части своего тела. Поэтому такие люди никогда не будут довольны. Они всегда будут что-то искать, обвинять пластического хирурга в том, что он что-то не так сделал, требовать каких-то новых операций, еще чего-то, но они всегда будут недовольны собой.

«Есть такое понятие «дисморфофобия» — это хроническое недовольство своим телом, уверенность в наличии каких-то дефектов собственного тела» Фото: freepik.com

«Не стоит всецело доверять инстаграмной* картинке»

— Многие клиенты салонов красоты, у которых и деньги есть, и по показаниям им бы не мешало сделать пластику, тем не менее боятся ложиться под нож хирурга. Боятся прежде всего из-за страшных историй и картинок, когда у людей (часто даже знаменитых и очень денежных) после операций «поплыло» лицо, перекосило рот, одна грудь больше или выше, чем другая, и так далее. Почему случаются такие дефекты даже с очень известными людьми, которые делают операции в дорогих раскручены клиниках?

— Прежде всего давайте посмотрим на практическую статистику. А она такова: если даже на 99 удачно выполненных операций будет одна неудачная, из этих 100 операций какая окажется в СМИ и на слуху?

— Ответ очевиден.

— Конечно. В то время, как удачно выполненные операции известные люди, напротив, подчас не хотят афишировать, недовольный неудачно выполненной операцией человек поднимает шум, а СМИ это любят. Тут прецедентов много. Самый свежий и вопиющий случай был с Frau Klinik профессора Блохина, когда девушка на пятый день сказала, что у нее какие-то заломы (хотя там шло абсолютно нормальное течение послеоперационного периода), что ее изуродовали. С юристами приходила к нему. Они требовали денег с него. Пошли во все СМИ. Были публикации, поскольку СМИ очень любят такие хайповые темы. На ровном месте раздувают скандалы.

Бывают, конечно, негативные исходы, осложнения, проблемы, но статистически их немного. Я думаю, что эти показатели отличаются от хирурга к хирургу. У каждого эти показатели разные. У кого-то больше, у кого-то меньше, но в целом их немного. Это первое.

Второе. Естественно, нужно идти на более проверенные операции, на более проверенные методики, потому что они уже отработаны, обкатаны и вероятность развития каких-то осложнений после них ниже. Звездные пациенты, по личному опыту скажу, часто требуют невозможного. Какие-то хирурги им отказывают, какие-то идут на поводу, и получается то, что получается. То есть пытаются потакать их требованиям, пожеланиям, используют иногда, может быть, не совсем проверенные методы, более агрессивно работают, неанатомично, и получают осложнения, такие результаты.

Нужно рационально подходить к этому. После любой операции могут быть осложнения. Даже при посещении салонов красоты есть определенный риск осложнений. Для ботекса, филлеров, аппаратных методов, для всего. К этому нужно быть готовым. А вот такой краеугольный вопрос, такой своеобразный Грааль — какого пластического хирурга выбрать, чтобы все было хорошо? Тут сложно сказать. Я, наверное, на своем опыте сказал бы, что не стоит всецело доверять инстаграмной* картинке. Это сейчас проще всего сделать. Раскрутить свой «Инстаграм»*, вложить какие-то средства, чтобы этот блог распопуляризировать, проще всего. Зачастую это работает как некий показатель качества выполнения операций и квалификации хирурга. Но это не так. Я знаю очень много хороших хирургов, у которых нет раскрученных соцсетей и какого-то безумного количества подписчиков. При этом они спокойно работают. У них хорошо действует «сарафанное радио» и в целом все в порядке.

— Вот вы говорите, что есть прекрасные хирурги, у которых нет раскрученного паблисити, есть те, у которых оно есть. А как человеку определить, к кому пойти? Есть ли какие-то критерии оценки, опираясь на которые, можно было бы сказать: «Да, вот это классный специалист, к нему стоит идти, а у этого много всего публичного, но меня что-то удерживает от визита к нему»?

— Вопрос хороший. Прямо на засыпку. Я бы, наверное, смотрел на образование. То есть по крайней мере должно быть медицинское образование. В хирургии, к счастью, таких проколов нет, но вот в косметологии масса случаев, когда люди работают, а у них даже нет медицинского образования. Есть какое-нибудь сестринское или еще какое-то. Помимо образования, я бы еще смотрел на наличие сертификатов по пластической хирургии, что человек — сертифицированный специалист пластической хирургии.

Второе — я бы смотрел на опыт. Сколько работает, сколько уже лет в профессии. На клинику. Потому что, когда вы идете в хорошую клинику с именем, репутацией, то, во-первых, такие клиники не держат плохих хирургов, которые косячат, потому что это удар по их репутации, а во-вторых, даже если что-то происходит, а тут никто не застрахован, к сожалению, бывают осложнения у всех, то хорошие клиники всегда закрывают вопрос и помогают пациентам, если нужно какое-то дополнительное лечение, реоперация, еще что-то. Такие клиники всегда идут навстречу и такие возможности предоставляют.

— То же сарафанное радио сообщает о том, что в Южной Корее индустрия пластической хирургии настолько развита и безопасна, что там пластику делают даже школьницы и школьники (при этом родители не против), все поголовно и дефектов, осложнений там почти не бывает. Во всяком случае существует такое мнение. Многие наши люди ездят делать операции туда. Это соответствует действительности и если да, то что нам мешает поставить подобные операции на поток и добиться такого же качественного уровня?

— В Корее делают хорошо определенные виды операций. Эти операции, как правило, связаны или являются прямым продолжением операций по так называемой вестернизации лица. То есть они хотят иметь менее восточные лица. Для восточного, азиатского лица характерны некоторые особенности. В частности, это характерно для строения верхнего века. Оно у них более набухшее и без складки верхнего века. Для архитектуры лица в целом. Это более широкие скулы и так далее. И вот они делают очень много операций, именно чтобы придать лицу более европейский вид. Это первое.

Второе. Я бы не сказал, что у них пластическая хирургия развита намного лучше, чем у нас. Это, знаете, как нет пророка в своем отечестве. Там тоже есть разные результаты и девушки после Кореи приходили недовольные, с не очень хорошими итогами и последствиями, в том числе требующими переделок.

Если бы спрашивали мое мнение, то я бы не рекомендовал такие поездки, потому что там возникает сразу несколько проблем. Во-первых, это проблема языкового барьера, как бы это ни казалось банальным. У меня в практике было несколько пациенток, которым там сделали не совсем те операции, которые они обсуждали. Просто они не понимали. В частности, с пациенткой обсуждали лифтинг средней зоны лица эндоскопический. Зашел хирург, что-то показал, типа это делать будем, вот так подтянем, лифтинг, хорошо будет. Она говорит: «Ну давайте, да». И проснулась со швами перед ушами. То есть ей сделали разрезы и сделали подтяжку через кожу. И таких случаев немало.

Во-вторых, если возникают проблемы, то эти проблемы там решить очень сложно. Там с проблемными пациентами особо не общаются и стараются от них избавиться. Эти все проблемы потом решаются здесь. Они бегут в Россию к нашим хирургам. Это касается не только Южной Кореи, но и Турции. Туда тоже много ездят, поскольку там дешевле. Это касается и Армении. Туда больше ездят ринопластику делать, потому что там дешевле. Вопрос многосторонний, но я бы не сказал, что там пластическая хирургия ушла далеко вперед. Они делают то же самое, мы делаем то же самое примерно на одном уровне, просто в Корее действительно общее количество операций очень большое. У них и правда какая-то мода пошла на это. Причем действительно оперируются с раннего возраста в рамках этой вестернизации.

— А у нас юридически разрешено детям и подросткам, девушкам 14–16 лет делать пластические операции, если это не вызвано медицинскими показаниями?

— Здесь есть юридические моменты. Для того чтобы такие дети могли оперироваться, требуется лицензия на педиатрию. Как правило, у клиник пластической хирургии нет такой лицензии. Они имеют лицензию только на общую хирургию, на пластическую хирургию. Поэтому у нас если такие операции выполняются, то в очень редких случаях. Я думаю, это серьезные крупные государственные учреждения. Там нужно разрешение родителей. Если не против, то такие операции выполняются. Но, как правило, ждут 18 лет. В моей практике было несколько таких случаев. В частности, обращались по поводу грыж нижнего века у девушки в 17 лет. Там у мамы такая же история была. Она оперировалась в 30 с чем-то лет, потому что такая возможность появилась. Они знали, что у девочки также будет, набухающая грыжа, хотели убрать. Они ждали 18 лет. Как только исполнилось, взяли и убрали.

«Если мы говорим о теле, то здесь есть три основные области, куда вставляются импланты»

— Импланты. Еще недавно в основном говорили, что ими увеличивают женскую грудь, а сейчас их вставляют уже практически по всему телу. Расскажите об этом. Что и какими именно имплантами можно скорректировать в теле? Не вредно ли это?

— Есть лицевые импланты, которые, как правило, вставляются для увеличения подбородка, углов нижней челюсти и скул. Там есть разные импланты. Постепенно уходят от силикона, потому что он не вживляется, не приживается и все равно остается инородным телом, остается в капсуле и зачастую, когда поставлен на кость, вызывает ее продавливание. Происходит резорбция (разрушение, рассасывание, деградация) костной ткани от контактов с силиконом.

В этой связи в лице используются другие импланты. Это могут быть полиуретановые, могут быть импланты по типу медпоры, которые врастают. Если мы говорим о теле, то здесь есть три основные области, куда вставляются импланты, — это грудь, ягодицы и голени. Во всех трех случаях используются силиконовые импланты. В зависимости от зоны они, естественно, разной формы и разного объема. В целом тенденция следующая: самое популярное направление — это пластика груди, поскольку грудь по-другому очень сложно увеличить. Даже с помощью хирургии там, по большому счету, только один метод остается — это липофилинг. Но липофилинг не позволяет увеличить грудь намного. Максимум до одного размера. Кроме того, относительно силикона это достаточно проверенная методика, достаточно надежная, она хорошо работает. Когда ставишь импланты в грудь, то можно рассчитывать, что они простоят долго, 10–15 лет, абсолютно спокойно, и все будет в порядке. Хотя определенные нюансы тоже есть.

Следующая зона — это ягодицы. Этих операций выполняется намного меньше, потому что есть альтернативные методы, в частности собственная жировая ткань. Увеличение ягодиц за счет собственного жира — очень хорошая методика. Жир хорошо приживается, можно достаточно сильно увеличить. Кроме того, импланты в ягодицах стоят не очень хорошо и выше риск осложнений. Это расхождение краев раны, через которую импланты ставились, это диспозиция импланта, когда он смещается. Таких примеров очень много. Женщина наклоняется, садится, и у нее куда-то имплант уезжает, попа деформируется, и все это начинает не очень красиво выглядеть. Поэтому данное направление сжимается. Такие операции выполняются, но не очень много.

И третье — это импланты в голени. Таких операций выполняется совсем мало. Такая методика есть, но очень мало девушек действительно с проблемами, которые при этом не могут нарастить объем голени и им требуется установка имплантов. Хотя и такие есть.

— А что скажете о безопасности имплантов?

— Давайте будем о груди говорить, поскольку по этому направлению статистика самая большая и самая понятная. В целом те импланты, которые сейчас ставятся, — достаточно исследованные и безопасные медицинские девайсы. Но бывают моменты, которые всплывают после длительного использования. Из крупных проблем с имплантами, со скандалами, я бы выделил два.

Первый был, наверное, в первой половине 2000-х. Тогда выяснилось, что при производстве французских имплантов PIP использовался немедицинский силикон для капсул импланта, и этот силикон разрушался под воздействием времени. Из него вытекал гель, и имплант представлял из себя просто кучку геля практически без капсулы, поскольку она разрушалась. Это всплыло, обнаружилось. Производитель был ликвидирован, закрыт, и эти импланты меняли. В целом до 2012–2015 годов их все поменяли, убрали. Я с ними не сталкивался уже с того времени.

Второй достаточно широкий скандал связан с имплантами Allergan. В частности, с текстурированными имплантами, которые имеют шероховатую поверхность. Выяснилось, что эти импланты имеют повышенный риск возникновения имплант-ассоциированной лимфомы. Частота возникновения была примерно 1 на 3 тысячи случаев. Это выше, чем у других имплантов. У других имплантов она даже статистически недостоверная больше, чем 1 на 15 тысяч, а вот у Allergan был достаточно высокий рейтинг, и история вышла громкая. Эти импланты тоже были запрещены к применению, и их рекомендовали убрать. В плановом порядке без спешки мы постепенно их убрали. Если кто-то еще этого не сделал, мы рекомендуем их заменить.

— А что сейчас используют у нас в России?

— Есть достаточно много производителей. Из топовых это американский производитель Mentor, который уже очень давно выпускает импланты. Давно на рынке. Одобрен FDI, применяется в США. Там хорошо проверяют медицинские изделия, прежде чем выпустить на рынок. Также используются импланты Motiva, Silimed. В общем, дефицита какого-то нет. Имплантов на рынке хватает, и в принципе они все приемлемого качества, хорошие. Проблем с ними не возникает.

Но очень часто проблема связана не с самим имплантом. Он стоит в тканях и, если посмотреть по частоте реопераций, когда мы меняем импланты, еще что-то делаем, в 90, если не больше, процентах случаев показания к этой реоперации возникают не потому, что с имплантом какие-то проблемы. Случаи, когда он лопнул или еще что-то, бывают достаточно редко. В основном это связано с реакцией ткани. Часто бывает капсулярная контрактура — это уплотнение капсулы вокруг введенного импланта из соединительной ткани, которая начинает зажимать имплантат, деформировать его, что может вызывать какие-то болезненные ощущения, грудь очень плотной становится.

То есть такая вот реакция организма на инородное тело — имплант. Сирома, диспозиция импланта, ткани его не выдерживают, и он куда-то начинает смещаться. Вниз или в сторону под мышку уползает. Большинство случаев реопераций по замене имплантов связано как раз с тем, когда что-то пошло не так со стороны организма, а не со стороны импланта.

«В целом те импланты, которые сейчас ставятся, достаточно исследованные и безопасные медицинские девайсы. Но бывают моменты, которые всплывают после длительного использования» Фото: freepik.com

«Если осложнения возникают, то сразу»

— В прессе до сих пор активно ходит история о том, что в 1999 году актриса Наталья Гундарева легла под нож пластического хирурга и провела под наркозом более трех часов, что для человека за 50, да еще имеющего проблемы с гипертонией и сосудами, крайне рискованно. В итоге у нее случилось два инсульта, и она умерла. Действительно ли в возрасте 45–50 лет операция может вызвать серьезные осложнения? Но ведь к хирургу в основном обращаются люди, у которых начались именно негативные возрастные изменения внешности. Есть ли какие-то противопоказания к пластическим операциям?

— Конечно, противопоказания есть, и их можно разделить на два кластера. Первый — это противопоказания к проведению общего наркоза, и их достаточно много. Они связаны с состоянием здоровья в целом, с сердечно-сосудистой системой, со свертываемостью крови и так далее. И второй кластер — это противопоказания к проведению пластической операции. Именно самой пластики. Их меньше, но они тоже есть. Они связаны с образованием гипертрофических рубцов, системными заболеваниями соединительной ткани, заболеваниями свертываемости крови и так далее.

Эти противопоказания есть, они существуют, но ситуация с Гундаревой — это то, о чем мы с вами говорили в начале, то есть пластику надо везде вставить и притянуть за уши даже туда, где с ней ничего не связано. Современная пластическая операция подразумевает выполнение качественного наркоза, и этот наркоз в случае соблюдения всех правил выполнения, когда нормальный анестезиолог, нормальный препарат, никаких последствий после себя не оставляет. Конечно, если операция не превышает определенного времени. Мы ориентируемся на пять часов. В случае проведения операции более 5 часов риск осложнений несколько выше. Это прежде всего касается тромбоэмболических осложнений, а также осложнений, когда снижаются когнитивные функции. То есть человек немножко хуже думать стал, память ухудшилась и прочее. Это как раз связано с длительными операциями больше пяти часов или когда выполняется несколько операций с маленькими перерывами, одну сделали, через месяц — вторую. Между наркозами нужно делать перерыв хотя бы в три месяца.

Это из той же серии, что говорят, дескать, наркоз уменьшает жизнь на какое-то количество лет. Это полная глупость, которую даже комментировать не имеет смысла. Если все сделано правильно, все хорошо прошло, то на дальнейшей жизни это никак не отражается. Нельзя сказать, что если у человека через полгода или через год что-то произошло, то это связано с пластической операцией. Если осложнения возникают, то сразу.

— Когда человек к вам приходит, вы же, наверное, его обследуете, просите рассказать о его прошлых и хронических заболеваниях, операциях, травмах, прежде чем начинаете обсуждать пластическую операцию?

— Конечно. Тут я бы два этапа выделил. Это общение с пластическим хирургом, когда какие-то моменты выясняются, всплывают, о чем человек знает. Он, как правило, говорит, когда спрашиваешь. Какие заболевания есть, операции были, это все звучит. Но этот этап не основной. Основной — это этап подготовки к операции, когда делаются анализы и идет прохождение необходимых исследований. Это обязательный этап, и там достаточно серьезный список, который позволяет выявить подавляющее большинство потенциальных проблем, которые могут возникнуть. Это и с давлением связано, и с кровью, и с внутренними органами, в частности с работой печени, инфекциями, там масса всего.

— Вы сами проводите все эти исследования?

— Нет, мы сами не исследуем, поскольку есть области, в которых заключения должен давать специалист. Это может быть терапевт, кардиолог, невролог, сосудистый хирург, гематолог, в зависимости от того, какие проблемы были выявлены. Человек сдает анализы, проходит обследование и нам потом предоставляет результаты этого обследования. И мы на этом основании принимаем решение, можно делать операцию или нельзя и какую именно.

— Отдельная тема — реабилитационный период. Многие считают, что после операции ездить на микротоки и прочие дела необязательно, и получают в результате неприглядные рубцы и другие негативные последствия. Действительно ли реабилитационные мероприятия так важны?

— Давайте по пунктам. Реабилитационные процедуры, которые мы назначаем, облегчают и сокращают реабилитационный период. Снижают отек, болевые ощущения, ограниченность телодвижений и так далее. То есть делаем данный период короче и быстрее. Это первое.

И второе, они потенциально могут снимать риск возникновения ряда проблем в дальнейшем. Это как раз образование келоидных рубцов, образование неровностей и бугров после липосакции, вот это. Реабилитация позволяет снизить риск их возникновения. Поэтому реабилитация на самом деле очень важный этап. Для разных пластических операций по-разному, но в целом правильное прохождение реабилитации является очень важным фактором формирования хорошего результата. Эти рекомендации не просто так даются. Они наработаны опытом других пациентов, опытом хирурга, поэтому когда мы даем рекомендации, то настаиваем на их соблюдении и выполнении. Причем там есть ряд рекомендаций, обязательных к выполнению, которые нужно делать непременно.

«Мужчины как пациенты пластического хирурга намного более требовательны, чем женщины, и с ними зачастую работать даже сложнее, чем с женщинами, потому что они требовательны в плане отсутствия следов» Фото: freepik.com

«То, чего ждет пластика в первую очередь, — это возможности выращивания тканей из донорских клеток»

— Сейчас идут споры о том, может ли пластические операции делать обычный хороший хирург или нужны какие-то специальные навыки, компетенции.

— Подобный вопрос может звучать и относительно того, может ли опытный общий хирург делать торакальные или нейрохирургические операции или какие-то другие. Наверное, может, но не так, как это сделает профессионал в этом. И риск осложнений однозначно окажется выше и результаты будут не те. Поэтому нет. Пластическая хирургия тоже имеет ряд особенностей, ряд своих сложностей, которые нужно знать. Справляться с этими сложностями нужно учиться. Для того чтобы хорошо делать пластические операции, нужно иметь хорошую подготовку именно в этом. Все пластические хирурги должны быть лицензированы в пластической хирургии. Раньше это была ординатура, институт переподготовки и так далее. С прошлого года это только обязательная ординатура в пять лет. Первый выпуск будет в 2028 году. То есть этот человек лицензирован, он имеет необходимые документы. Вопрос его опыта и стажа уже дело второе. Человек лицензирован по пластической хирургии, у него есть допуск, и он может работать. У общего хирурга этого нет. У него есть сертификат по общей хирургии или по какой-то другой.

— Отдельный вопрос — мужская пластика. Мужчины делают себе пластические операции? Не берем людей сцены, а, так скажем, тех, у которых есть деньги, топ-менеджеров каких-то, коммерсантов, крупных чиновников. И чего они от таких операций хотят?

— Примерно 10–15 процентов пациентов пластической хирургии — это мужчины. Они, конечно, обращаются намного реже, чем женщины, но обращаются. Это первое.

Второе. Мужчины как пациенты пластического хирурга намного более требовательны, чем женщины, и с ними зачастую работать даже сложнее, чем с женщинами, потому что они требовательны в плане отсутствия следов. Они действительно хотят, чтобы ничего не было видно, чтобы все было максимально скрыто. Чтобы был максимально короткий реабилитационный период, когда они выпадают, и менее толерантны к болевому синдрому. Женщины лучше переносят боль, чем мужчины. Это три их особенности.

Делают они примерно то же самое, что и женщины, но с определенными особенностями. Если мы делаем какие-то операции на лице, скажем, коррекцию возрастных изменений, блефаропластику, подтяжку и так далее, то делаем это с подчеркиванием особенностей мужского лица. Мужское лицо отличается от женского тем, что оно более угловатое, более массивный подбородок, более массивная нижняя челюсть. Естественно, эти вещи должны остаться и индивидуальность мужскую подчеркивать.

То же самое касается тела. Мужчины тоже делают липосакцию, липоскульптурирование, абдоминопластики, и эти операции тоже выполняются с учетом особенностей мужского типа. Если в случае работы с женщиной мы стремимся создать тонкую, изящную, красивую, привлекательную фигуру, то в случае с мужчиной это должна быть более атлетичная фигура. Должны быть более выражены мышцы. Если у женщины на животе могут быть просто подчеркнуты какие-то плавные линии между мышцами перехода пресса, то у мужчины должны быть кубики. Более широкая спина, более широкие плечи, более объемные руки в области бицепса, более объемная грудь, и это все тоже формируется во время проведения операции. Во время липоскульптурирования все это можно сделать, все это можно подчеркнуть.

— Говорят, скоро человек сможет при помощи современной медицины моделировать свою внешность. То есть благодаря генной и молекулярной инженерии из клеток человека будут выращивать для него и внутренние органы, и части внешнего облика, а потом пересаживать, и будет вечно молодой и здоровый конструктор. Не придется ничего резать, ломать. Вы в это верите?

— Если есть такая перспектива, то очень и очень отдаленная. Это явно будет намного позже, чем внедрение роботизированных операций и прочих таких вещей. Но в целом эти работы ведутся, и они прежде всего связаны со стволовыми клетками. Есть места, откуда можно выделить стволовые клетки, — это кровь и жировая ткань. Эти стволовые клетки выделяются, и сейчас мы их тоже используем. Есть определенные методики, которые позволяют получать концентрированные жидкости, содержащие большое количество стволовых клеток. Они используются для омоложения тканей лица, для омоложения кожи на руках, опять же на лице. Она вводится, и стволовые клетки оказывают свой эффект. Это самое простое использование.

В целом же то, чего ждет пластика в первую очередь, — это возможности выращивания тканей из донорских клеток. В частности, это касается хрящевой и жировой ткани. Это решило бы очень много проблем. Особенно хрящевая ткань. Это прежде всего ситуация с ринопластиками, когда очень серьезные травмы, серьезные повреждения носа, когда какие-то порезы очень мощные, отрывы, укусы, в общем, когда очень сильно поврежден нос и нет хрящевой ткани. Сейчас для того, чтобы ее возместить, забирают на ухе, на ребрах, то есть целая история, чтобы эту ткань получить. Естественно, если ее предоставится возможность выращивать и получать в промышленных масштабах для человека индивидуально, будет очень здорово и очень сильно облегчит всем жизнь. Пациентам в первую очередь.

Второе направление — это жировая ткань. С ее помощью опять же можно будет увеличить объем определенных органов, не используя импланты, а применяя просто большее количество жировой такни. Это к груди относится, к ягодицам, отчасти к голеням.

— Что нового уже есть и ожидается в пластической хирургии? Какие прорывы?

— Эти прорывы во многом не связаны с пластической хирургией. Возьмем самые распространенные реконструктивные операции в пластике — это реконструкция груди после мастэктомий. Рак молочной железы сейчас на 1-м месте среди онкологии у женщин, и количество операций по его лечению, когда убирается грудь, очень большое. Естественно, выполняются реконструкции.

Но здесь интересная штука в том, что были выделены два гена, BRCA1 и BRCA2, которые обуславливают риск возникновения рака у женщин, мутации этих генов. Если обнаружены мутации 60 BRCA1, то риск возникновения рака составляет 60 процентов, а если мутация BRCA2, то 40 процентов. Если вместе BRCA1 и BRCA2, то около 80 процентов. Если мы работаем с этими генами и появляется возможность их изменить, то, естественно, будет снижаться риск возникновения рака молочной железы. Вопрос только в том, как это сделать у взрослого человека, когда это заложено. То есть это должно выполняться на уровне еще эмбрионального развития, на каких-то совсем ранних этапах. Это все применимо в пластике, вопрос только в том, когда это будет и насколько эти методики окажутся продуктивными.